киношколы «Точка.кино» Нелей Гаряевой о последствиях «Сокровища О.К.», отношении
москвичей к работе в регионах и о сложном выборе, встающем перед каждым молодым
кинематографистом Татарстана
Неля Гаряева
KazanFirst
Беседа колумниста KazanFirst Алексея Сорокина с основательницей первой казанской киношколы «Точка.кино» Нелей Гаряевой о последствиях «Сокровища О.К.», отношении москвичей к работе в регионах и о сложном выборе, встающем перед каждым молодым кинематографистом Татарстана.
«Точка.кино» существует пять лет. За это время школа выпустила 178 человек. Составить усредненный портрет выпускника невозможно. У бывших учеников разный возраст, социальный статус, уровень дохода и зрительские предпочтения.
Единственное, что их объединяет — желание снимать. Этот критерий становится зачином для очевидного вопроса: «Как делать кино в Татарстане?». Гаряева бьется над ним уже пятилетие. Битва превратилась в войну. И речь, к сожалению, идет о капитуляции. Мысли о переезде в Москву после такого количества усилий по-другому и не назовёшь. В Казани, конечно, есть надежда на лучшее, но работа и профессиональное развитие ждут в Москве прямо сейчас.
— Есть мнение, что в республике нет специалистов. Есть в Казани люди или нет? Я говорю не только про режиссеров, продюсеров и сценаристов, а про осветителей, художников и прочих невидимых, но незаменимых.
— У нашей школы есть такой ролик. Два чувака сидят, один говорит: «Вы знаете, я хочу сообщить вам грустную вещь. В Казани нет операторов, режиссеров, сценаристов». Второй говорит: «И никогда их не будет». Они начинают смеяться, разбрасывать листы бумаги. Кадр замирает и появляется надпись «Киношкола “Точка кино”».
Но на самом деле люди, естественно, есть. Просто их не очень много. Даже, наверное, мало для такого большого города. Тут какой-то замкнутый круг — работы нет и все, кто хотят заниматься кино, уезжают в Москву. Всё потому, что там спрос на работу есть и можно зарабатывать себе на жизнь любимой профессией. Кого-то, правда, в Казани держат семейные причины, какие-то важные обстоятельства. Поэтому все-таки определенное количество людей, которые могут развивать кино в Татарстане, есть. Вокруг них концентрируются молодые люди, которые хотели бы снимать кино. Есть проблема с идеями. Это прямо-таки большая беда. Нет идей даже для того, чтобы снять какой-то не особенно амбициозный проект — какую-нибудь интересную, но при этом простую короткометражку. Мы даже проводили конкурс идей. Люди как будто друг у друга списывали — мысли об одном и том же. Одни и те же вещи, которые люди уловили в каком-то модном фильме. Ничего интересного не было.
— Вообще ничего?
— Вообще. Мы в киношколе даже отдельно делали встречу в формате дискуссии, обсуждали типичные ошибки в сюжетах начинающих режиссеров. Сюжеты не должны быть как в этюдах первокурсников театрального училища: что-то случилось, а потом оказалось, что человеку это приснилось. Люди в своих первых ученических фильмах делают такую же ерунду. Какой-то набор вещей, через которые как будто проходят все. В Казани не хватает творческой смелости. Или менталитет такой, может быть. Может быть, религия и культура накладывают свой отпечаток. У нас очень часто происходит так: снимали художественный фильм, а получился социальный ролик. Чтобы было какое-то новаторствов фильмах местного производства — так этого просто не встретишь.
— Ты говорила, что молодые люди собираются вокруг определенных кинематографистов. Вокруг кого?
— У нас есть несколько операторов. Вокруг них и собираются. Я говорю о молодом поколении, а не «старую школу». Что они делают, вообще мало заметно молодым ребятам. Их не видно. Устали, наверное.
— Притомились…
— Некрасиво эту тему обсуждать, поэтому не будем об этом. Тем более, речь идет о молодых людях, которые могли бы собраться вокруг какого-нибудь продюсера, гоняющего всех с кнутом. Чаще всего это просто необходимо, иначе все как собрались, так и развалились. С киношколы выходят люди, которые хотят делать кино. Но им негде примениться, негде набираться опыта. Даже преподавателя в киношколу очень сложно найти. Поэтому и делаем привозы лекторов из Москвы, чтобы какая-то свежая информация поступала от людей, участвующих в серьезных по российским меркам проектах. Новая кровь должна появляться.
— Расскажи, пожалуйста, про открытие вашей киношколы.
— Открылись мы в 2011 году. Сначала это была киношкола для детей. После полугода работы к нам стали поступать звонки от взрослых, которые тоже хотели учиться. Поначалу мы занимались развитием вслепую. После большого количества звонков решили делать взрослую группу. Чтобы давать адекватную программу, пришлось концентрироваться в работе и углубляться в знаниях. Одна из главных наших задач — сделать так, чтобы кино начали снимать у нас в Татарстане. Всё для этого, на мой взгляд, есть: и ресурсы, и люди, и красивая натура для съемок.
— Вы сейчас какой диплом выдаете?
— Мы сейчас выдаем сертификат.
— Может быть, вам завязаться с каким-то вузом и давать диплом?
— А зачем? Что это дает? Это же обман. Человек потратит два года жизни для того, чтобы получить диплом о повышении квалификации. Вот проучишься ты два года, что? Главное ведь — снимать кино. Преподаватели же все равно из Москвы не приедут на такой долгий срок. Тьма времени уйдет впустую. Все «кульковские» ребята (студенты КГУКИ — KazanFirst), которые учатся по пять лет, снимают свадьбы, клипы для татарской эстрады. Это же грустно — пять лет ради этого учились ребята. Причем некоторые платят за учёбу деньги. Хотя с другой стороны, и неплохо, ведь рука набивается даже на таком уровне.
— У вас количество специальностей со временем расширилось?
— Нет, но сильно улучшилось качество обучения. Мы пересматриваем каждый выпускной в киношколе, думаем на тему «что сработало, а что не сработало». После такого анализа мы корректируем программу, постоянно подыскиваем новых преподавателей. Те, кто преподавал нам для школьников, для взрослых слушателей не подходили. Пришлось полностью сменить состав, и до сих пор поиски продолжаются в режиме нон-стоп.
— Кто у вас сейчас преподает?
— Последний курс у нас вел Сергей Яковлев. Он учился во ВГИКе. Учащиеся очень хорошо о нем отзываются. К сожалению, он вынужден уехать из Казани — нет работы по специальности, нет возможности для роста. Антон Шутов с самого начала школы преподает. Он, кстати, тоже «вгиковский». Лёша Матросов тоже со старта преподает. Они для нашей киношколы люди незаменимые. Когда мы начинали, Антон жил в Йошкар-Оле, мы его постоянно возили сюда. Потом институт культуры (КГУКИ — KazanFirst) увидел наши лекции, пересмотрели видео с занятий и сделали Антону предложение о работе. В итоге он переехал в Казань. Сейчас преподает в институте культуры и у нас. Очень жалко, что Сережа Яковлев уезжает в Москву. Человек, который получил режиссерское образование во ВГИКе, не может себя реализовать в Казани, не может найти работу, чтобы содержать свою семью.
— А он казанский?
— Да, он родом из Казани. Мы вроде бы выпускаем ребят, вдохновляем их, они учатся, снимают свои первые фильмы. Пусть первые блины получаются комом, но все-таки они что-то делают, втягиваются. Конечно, определенное количество людей отсеивается — понимают, что им делать кино не так интересно. Вторая логичная ступень в развитии наших учеников — это практика. Им, по-хорошему, надо работать на площадке, на студии. Сегодня в Татарстане могут себя реализовать только операторы — у них при хорошем уровне мастерства работы достаточно. К тому же можно уйти в другие сферы: реклама, видеография, да те же свадьбы снимать. Даже в этом есть какое-то развитие. Но вот актерам и режиссерам очень сложно. Они в Казани не особенно нужны, по сути. Говорю это как человек, закончивший институт культуры. Получается, чтобы мне найти работу, я открыла киношколу. Это только наполовину ирония.
— Кто-нибудь из ваших выпускников уехал покорять Москву?
— Много кто уехал в Питер, в Москву очень хороший мальчик уехал. Но ведь и в Москве все не так просто. Там, естественно, никого не ждут.
— Как можно изменить ситуацию?
— Нужен поток по производству кино или сериалов. Желательно, чтобы была работающая студия. Раньше же была.
— Ну, её лучшие времена дико давно.
— Значит, вариантов не так много. Надо привозить людей из кинобизнеса. Нужно, чтобы они учили ребят, передавали им опыт. Надо отправлять ребят в Москву на стажировку. Но самым крутым было бы, если запустился бы в Татарстане какой-то большой и долгий проект. Хотя это двоякая ситуация — были большие проекты, типа «Сокровища О.К.», которые нашумели: полгорода перегородили, наснимали… Все ждали, ждали, но результат показал, что местные ребята, наверное, могли бы и лучше снять.
— Можно и более жестко выразится.
— Да, но с другой стороны, теперь я понимаю инвесторов, которые не готовы вкладывать в кино деньги. Например, когда мы обращались в банки с просьбой дать деньги на свой проект — небольшой фестиваль, нам сказали: «Извините, мы спонсировали “Сокровища О.К.”. Приходите лет через пять. Может быть, опять посмотрим в сторону кино». Всё логично — люди вкладывают деньги, видят результат и у них пропадает всякое желание инвестировать в кино. Республика вкладывает деньги и видит, что получается. Вернее, что не получается.
Есть другая сторона медали — кино, которое снимается татарстанцами. Если в производстве фильма помогает республика, то есть, грубо говоря, деньги дает Татарстан, то получается, что практически априори снимают на татарском языке и на определенную тематику. Скорее всего, национальную. В Москве и по России это кино никому не интересно. Естественно, это нужное кино для народа и сохранения языка. На конгрессах татар такие фильмы наверняка ждут. Но на уровне страны эти фильмы никому не нужны — они просто валяются на полке. Деньги выделили, один раз показали, кто-то обрадовался, кто-то огорчился. На этом история закончилась. Нет проектов, с которыми можно выйти на более серьезный уровень. Может быть, это мог бы быть какой-то сериальный проект или полнометражный фильм. Я говорю прежде всего об инфраструктурном развитии.
— Сериалы бывают разными. Ты говоришь о проекте для федерального канала?
— Да. Мне кажется, у нас можно снимать сериал, который будет интересен для зрителей всей страны. Я периодически езжу в Москву на специализированные семинары, круглые столы. Продюсеры и представители каналов, участвующие в этих мероприятиях, говорят, что с регионов вообще ничего не поступает. Кино снимается в регионе и в нем же умирает. Они тоже ищут идеи, ждут какие-то тизеры, какие-то сценарии. Отдельно проговаривается, что крутые идеи могли бы быть выкуплены. Регион снимает на регион. Мне лично, если честно, такая история не особенно интересна. Кино — международный язык. Нужно снимать кино, которое будут смотреть во всем мире. Все границы открыты, можно куда угодно поехать, представить свой фильм, и он будет понятен во всех уголках земли. Хочется такое кино снимать в Татарстане.
— Для этого люди нужны, опять же. Кино ведь не только из режиссера и оператора состоит.
— Конечно, мы сейчас не можем снимать мирового уровня экшены и фильмы-катастрофы. Я — не любитель такого кино. Упоминаю только в качестве трудоемкого и затратного в производстве примера.
— Ну, естественно, не для кинотеатров IMAX снимать сейчас фильмы в Татарстане.
— Для российского проката вполне можно снимать качественные, интересные и честные фильмы. Люди для таких задач потихоньку растут. Оборудование тоже в городе есть. Профессиональный свет тоже, в принципе, появляется. Но всё, опять же, зависит от уровня проекта. Другой вопрос, где снимать. Студии нет, а сериал без павильонных съемок делать невозможно. Соответственно, нужен павильон. Москвичи к региональным проектам почти всегда относятся как к какой-то халтуре. Условно говоря, крутой режиссер может приехать снимать татарстанскую историю либо за большие деньги, либо из-за супер идеи. Иначе могут опять получится «Сокровища О.К.».
— Как собираетесь развивать киношколу? Какие планы на ближайшие годы?
— Мне прежде всего хочется завязаться со специалистами в Москве — делать больше мастер-классов о кино с практиками. Меньше теории и больше живой информации. К нам должны приезжать действующие специалисты крутого уровня, посвященные в подготовку, посвященные в реализацию, посвященные в нюансы пост-продакшна (монтаж, работа над озвучиванием, создание спецэффектов и т.д. — KazanFirst). Очень много разных специалистов, которые могут с нами делиться опытом. Главное, чтобы они работали на действительно серьезных проектах. Нужно узнавать как всё работает на деле, а не в теории.
— Есть какой-то заказ на производство?
— Часто можно услышать фразу наподобие: «Сними что-нибудь про Татарстан». А что именно? Знаешь, сколько людей пыталось снять «Казань, я люблю тебя»?
— Ну, это же всего лишь определенная мода. Как мода на суши или на кальянные.
— Или как мода курить кальяны на капоте багажников. Кто-то ведь, может быть, выбирает машину с таким багажником, чтобы было удобно ставить на него кальян.
— Давай подведем итог беседы.
— Я не очень верю в татарстанское кино, как в какую-то отдельную индустрию. Есть татарстанское кино, башкирское, киргизское, а есть российское, и это совсем другой масштаб. Мне кажется, что пройдет целая жизнь и наша молодость, пока что-то изменится. Я поняла это с киношколой. Пять лет назад, когда мы запускались, я думала: «Вот сейчас, вот сейчас всё начнется». Даже кастингов толком не проходит. Или тебе присылают сценарий, ты его читаешь и про себя думаешь: «Не пойду. Лучше дома посижу». Время проходит, но ничего не меняется. Сейчас единственный путь — вкладываться в молодых: проводить конкурсы, грантовую систему развивать, стараться искать спонсоров под интересные проекты.
Мне как-то один лектор сказал: «Что ты тратишь свою жизнь, свою энергию? Поезжай в Москву. Занимайся кино там». Вот и думай тут, уезжать из Казани или не уезжать.
Comment section