создававшего главные российские сериалы 2000-х, уехавшего руководить огромной
киностудией на Украину и вернувшегося в родную для себя Казань после начала
Майдана
Эдуард Хикматуллин
KazanFirst
Пессимистическая беседа колумниста KazanFirst Алексея Сорокина и кинопродюсера, создававшего главные российские сериалы 2000-х, уехавшего руководить огромной киностудией на Украину и вернувшегося в родную для себя Казань после начала Майдана.
Сегодня Эдуард Хикматуллин снова живет в Казани. Говорить о производстве кино и сериалов он имеет полное моральное право — опыт позволяет. За последние десять лет, проведенных в Москве и в Киеве, Эдуард как руководитель принял участие в создании десятков сериалов. «Не родись красивой» и «Бедная Настя» на фоне последних отечественных сериалов шедеврами, мягко говоря, не смотрятся. Но именно эти проекты 10 лет назад задавали планку конкурентам и пользовались огромной популярностью у зрителей. Этого со счетов не списать никак.
В интервью KazanFirst Эдуард, работающий сейчас в сфере управления недвижимостью, очень развернуто объяснил, почему в Татарстане с кино и сериалами в ближайшее время ничего не срастется. Без упоминания «Сокровищ О.К.» и «Реальной сказки», естественно, не обошлось.
— Начнем. Какие сериалы снимали, какое кино снимали?
— Я работал в «Амедии» (в 2000-х крупнейший в России производитель сериалов — KazanFirst). У нас была, как бы, фабрика по изготовлению калош. Поскольку мы избегали слова «мыло». В компании было не принято употреблять это слово.
— Вы работали на рынок. Не от балды же мыло снимали.
— Мы же начали совсем по-другому. «Амедиа» заказы начала получать гораздо позже — после «Бедной Насти» и «Талисмана любви». Эти сериалы и «Дорогую Машу Березину», забыл про нее, мы снимали, условно говоря, на свои деньги и только потом уже продавали. Мы репутационно заявили уровень, на котором можем работать и к нам начали поступать заказы — оставалось только договориться об условиях. На сегодняшний момент рынок совсем другой. Почему я в этом бизнесе сейчас не работаю, потому что на сегодняшний момент, в принципе, работают исключительно по заказу, исключительно по пилоту — первые две или три серии проекта. В принципе, весь сериальный бизнес в России сейчас распилен на мастодонтов. К сожалению, «Амедиа» сейчас не снимает сериалов. Это краткое вступление.
— Как вы попали в бизнес? Как так получилось, что стали заниматься производством сериалов?
— Случайно. Абсолютно случайно. Мне стало скучно в Казани, скажу честно. Я был одним из учредителей довольно крупного ночного клуба, у нас была прекрасная и энергичная команда. Но в какой-то момент тошно стало от скуки. Решил уехать в Москву. При этом, я оставался пассивным акционером — деньги были. Поэтому первые полгода в Москве я не делал ничего и ничего не хотелось. Многие, с кем я общался здесь, говорили, что я попал по блату, хотя, естественно, никакого блата не было. На самом деле история очень простая: я шел пешочком с тренировки, увидел смешную вывеску, на которой было написано — киностудия «Амедиа» и маленькое объявление: «Требуется администратор площадки». Что-то я завелся и подумал, что стоит попробовать. И понеслась.
Раньше «Амедиа» была маленькая-маленькая. Компания ведь начиналась с аренды одного цеха на шарико-подшипниковом заводе. Только потом уже весь завод выкупили.
— Сейчас сдают площадку?
— Да, сейчас «Амедиа» зарабатывает исключительно на сдаче в аренду техники и съемочных павильонов. Сериалный бизнес без павильонов ведь невозможен. В Москве, кстати, до сих пор большая нехватка съемочных павильонов. Да и здесь, в Казани одна из главных причин для зачатия сериального производства — необходимость в хороших съемочных площадях, в своей технике. В принципе, я считаю, что для Казани пока абсолютно утопична история создания сериального производства. Это моё мнение. Я считаю, что если что-то делать, то делать хорошо. Тем более, если ты заявляешься на новом рынке. В принципе, сериал же должны смотреть миллионы и миллионам это должно быть интересно. Не продюсерам должно быть интересно, а зрителям.
— С другой стороны, появляются ведь какие-то локальные истории. Например, съемки «Реальных пацанов» в Перми.
— Нужно знать реальную историю «Реальных пацанов».
— Я почему-то думал, что они начинали по принципу «давайте-ка сделаем пилотную серию».
— История очень простая. Good Story Media возглавляет, то есть является идейным вдохновителем, создателем и движком компании, наш казанский парень Артём Логинов из первого состава «Четырех татар». Вот и всё. У него еще со времен КВН были прекрасные отношения с Дмитрием Табарчуком. Кто он такой знаете?
— Нет, если честно.
— Это продюсер крупных проектов на канале СТС. Так начался конвейер под СТС. Прекрасные отношение у Артёма были с пермской командой «Парма», где выступал актер, сыгравший главного героя сериала Коляна.
— Но это же всё равно локальная история. Всё-таки съемки велись в Перми.
— Сейчас же в Москве снимается.
— Так никто не говорит, что уже в ноябре начнут что-то крутое для федеральных каналов снимать местные ребята. Может быть, через пять лет или через десять.
— Чтобы начали крутое делать через пять лет, надо все пять лет заниматься этим очень плотно. Начиная от техники, а она должна быть своя, если ты снимаешь нормальный сериал. Должна быть безленточная технология, трехкамерка, трехстенка, нормальный пост-продакшн, нормальный свет. И даже если ты купишь технику, то это будет бездушная груда металла, если не будет людей, которые смогут это все оживить.
Нас в «Амедии» учили простой вещи, президент компании Александр Акопов говорил: однозначно каждый из вас захочет стать продюсером, захочет стать самостоятельным. Для того, чтобы это случилось запомните всего лишь одну формулу — это принцип треугольника: «Люди, идея, деньги».
Эта формула подстраивается под любой вид бизнеса. На сегодняшний день мы четко понимаем, что в Казани, наверное, есть деньги. Наверное, есть идеи — светлых голов в Казани очень много. Остается? Вершина треугольника — люди. Они не просто должны болеть идеей что-то снять, они должны знать как снимать. Ничего не стоит распечатать себе визитки и сказать: «Я — продюсер».
Мне пришлось пройти путь от администратора площадки до продюсера. Будучи директором сериала, я понял, что у меня просто нет знаний и я нигде их не получу с легкостью. Поэтому мне пришлось поступать во ВГИК (старейший кинематографический институт мира и единственный полностью профильный российский вуз — KazanFirst) и учиться. После этого мне не стыдно называть себя продюсером.
— Вы, получается, думаете, что какие-то успешные местные истории по производству сериалов маловероятны?
— Да, маловероятны. Съемки в Казани возможны — очень крутой локейшен, много классной натуры.
— Но опять же маловероятно, что кто-то будет привозить сюда всю технику?
— Да. Иначе удешевить производство в Татарстане невозможно будет. Весь съемочный процесс придется делить на две части: павильонная съемка и натурная съемка. Отарабанить здесь натуру — круто. Но ведь надо еще в павильоне снимать. Представляешь сколько склеек надо будет сделать? Например, мы снимаем какой-то жилой комплекс как натуру. К примеру, главная героиня выходит из машины, заходит в подъезд и поднимается в свою квартиру. И это уже съемки в павильоне. Представляешь, как грамотно нужно склеится? Она должна быть в такой же одежде. Допустим, сумочка будет в квартире не того цвета — забыли указать в монтажной карточке, когда на натуре снимали. Ляп! Весело смотреть голливудские фильмы и находить в них ляпы. А когда ты новенький? Когда только начинаешь? Про тебя, естественно, скажут, что ты лошара.
В Татарстане куча заводов. Даже приставим такую ситуацию, когда нам подарили огромный цех какого-то наполовину заброшенного производства. Где взять нормальный свет? Даже если есть оборудование, то сразу натыкаешься на кучу тонкостей, которые надо знать. Даже если есть «железо», то где взять людей, которые будут с ним работать?
— Ну, теоретически могут приезжать снимать что-то москвичи. Местные ребята будут им ассистировать и потихоньку набьют руку.
— Нельзя снимать кино, будучи подмастерьем. Нужно учиться, а потом уже работать и то подмастерьем. Нельзя стать крутым оператором, держа кабель за камерой. Нельзя.
— Есть ведь крутые операторы в Москве, которые родом из Казани.
— Есть. Например, Сережа Ключ — один из лучших в России оператор-стедикамщиков (технология, при которой камера находится у оператора в руках; большинство экшн-фильмов мира снимается по этой технологии — KazanFirst) и мой хороший товарищ. Он начинал с ассистента, но при этом он учился. После 14-часовых смен умолял крутых операторов, с которыми работал, чтобы они его два или три часа поучили. Он практически все серьезные экшн-проекты российские снимал. Сейчас очень много заграницей снимает.
— У вас нет сожаления, что ушли из сериального бизнеса?
— Сожаление есть, но я совсем при этом не жалею о принятом решении. Я, просто, вылетел из российской струи. Меня компания отправила в Киев, поднимать «Амедиа Украину». Когда закончился контракт, я просто не стал возвращаться в Россию, потому что обзавелся семьей. В итоге, решил остаться там и очень долго работал на телеканале «1+1» заместителем генпродюсера. Потом этот канал купил господин [Игорь] Коломойский, начались майданы и я понял, что нужно возвращаться. Семь лет я ничего, как продюсер, не делал для России.
— Но знания же все равно остались...
— Понимаете, это все настолько быстро меняется, что я мог бы со своими знаниями работать, но не так эффективно как многие коллеги.
— Я все-таки считаю, что со временем станет выгоднее снимать в регионах. Если, конечно, будет техника и люди, умеющие на ней работать.
— В чем экономическая подоплека?
— Трат меньше. Те же зарплаты намного меньше, чем в Москве.
— Ты уверен, что Табарчук или [генеральный директор Первого канала] Константин Эрнст, к примеру, захотят снимать в Казани что-то с казанским оператором? Первое, что он скажет: «Что вы снимали?». Основные творческие единицы выбирает продюсер. За опытом сегодня надо ехать в Москву, причем кластером людей. Три или четыре года и этих людей надо возвращать сюда. При этом надо убить их честолюбие, убить амбиции. Продюсер ведь должен понимать, что любой человек, которого ты вырастишь, может в любой момент от тебя убежать. Либо ты его вяжешь страшным контрактом, либо ты должен уметь убеждать.
— Башкиры и казахи правильно делают, что во ВГИК отправляют целевиков?
— Казахи по-другому делают. У них достаточно денег, чтобы из Москвы выписывать преподавателей. Учат они у себя далеко как не вразвалку. Башкиры отправляют молодых людей во ВГИК с вероятной погрешностью — нужно три режиссера, они отправляют десять человек. Многие ведь не вернутся обратно работать.
Естественно, что звездочки и таланты они всегда найдутся. У нас их наверняка много. Казань привыкла по-другому работать. Пока у нас есть нефть мы можем себе позволить не думать о системности работы. Примеров много.
— В том то и дело, что начали именно сверху разговоры вести про креативные индустрии и всякое такое.
— Давай, на примерах посмотрим. Фильм «Сокровища Озера Кабан».
— Дерьмо редкое.
— Или «Реальная сказка» Сергея Безрукова.
— Не смотрел. Если по «Сокровищам О.К.» прикидывать сумму реального, а не заявленного бюджет, можно ли говорить, что республику развели на деньги?
— Чисто в этическом смысле не буду озвучивать никаких цифр.
— Но мухлевали товарищи с бюджетом, судя по картинке?
— Никогда ты такую информацию не проверишь. Я знаю ряд фильмов, которые удачные в прокате, но которые, я точно знаю, были стиральными машинами. Никто ведь никогда не посчитает сколько было использовано гвоздей в декорациях, никто не почитает сколько было потрачено на пост-продакшн. Отчасти поэтому сейчас нет в кинематографе нетленок — фильмов, которые могут, как «Они сражались за Родину», показывать каждый год в день Победы. Многие скажут про «9 роту», что это ответ [Федора] Бондарчука отцу. Фильм отвратительный, но снят при этом хорошо. Хотя если разделять кинематограф и сериальный бизнес, то мы очень сильно поднялись: «Физрук», «Лондонград», «Сладкая жизнь», «Кухня». Кстати, адаптацию «Физрука» купили на Западе. Или «Кухни». Точно не помню. Это очень высокий показатель. Теперь не мы штопаем адаптации их сериалов как галоши, наоборот пошло движение.
— Извиняюсь, что долдоню одно и то же, но сегодня, на ваш взгляд, нет альтернативы Москве и отчасти Питеру в плане производства кино и сериалов? Есть ведь успешные регионы в стране и помимо Татарстана. Например, Екатеринбург, где с советского времени осталась довольно большая киностудия.
— И у нас есть киностудия…
— Ветошь
— Ветошь. Поколение должно поменяться. Это же такой же механизм как селекция в спорте. Нужно создавать условия, чтобы сюда возвращались. Здесь должно быть сладко.
— В том то и дело, что такая риторика сейчас и идет от власти.
— Это все слова. Ко мне, как к киношнику, с проектами, получившими две премии ТЭФИ никто не обращается. Я не говорю, что мне обидно, мне чихать. В Казани со мной начинают спорить о кино люди, которые не имеют к нему никакого отношения. «Да, мы… Да, я… А что ты? Фигня твоя «Не родись красивой»». Я отвечаю на это: «ТЭФИ на стол поставь, тогда поговорим». Но мне не обидно, что ко мне не обращаются. Я не киношник уже, я не сериальщик уже.
— С другой стороны, имея ваш опыт и в какой-то мере связи, наверняка можете быстро влиться в струю очень быстро и начать снова заниматься сериалами.
— А зачем мне это нужно? Ко мне по-прежнему поступают предложения. Как, например, в Киеве попросили помочь снять «Матч» с Безруковым. Это моя крайняя работа. Я не говорю «последняя», как и все киношники. Обратились — я помог.
Сказать, что «если меня позовут, я соблаговолю и спущусь…». Естественно, нет. Меня никто не позовет.
— Почему?
— Потому что до этого не звали. Все предложения, которые есть, идут из Москвы. К примеру, когда здесь снимали «Сокровища О.К.» или «Реальную сказку», могли бы узнать на тему того, кто из киношников есть в Татарстане.
— Ну, если, возможно, им не нужен был человек, который по уму все сделает, то, естественно, что не звали.
— Тогда и не будут сюда люди возвращаться при таком подходе. Если здесь нет оглядки на людей, которые что-то уже сделали и живут здесь, другие сюда не будут возвращаться. Первая и главная составляющая всего — это люди. Не важно говорим мы о кино или еще о чем-то. У нас в стране иногда про это забывают.
К тому же, любой уезжающий отсюда человек в последнюю очередь будет думать о возвращении. Во-первых, амбиции. Что скажут друзья, протирающие штаны у подъезда: «Как так? Не смог? Не прижился татарский богатырь в Москве?».
Во-вторых, важно то, как ты возвращаешься. Если ты возвращаешься, так скажем, по призыву, я не говорю «президента» (он высоко), возвращаешься по призыву министра. Ты — спортсмен. Ты уехал туда. Ты не спортсмен, который получает миллионы, не футболист и не хоккеист. Ты, условно говоря, шахматист, но ты хороший шахматист, ставший звездой в шахматном мире.
Представим, что наш стильный и красивый министр Владимир Александрович Леонов пишет тебе письмо: «Дорогой друг, вернись! Ты нужен своей Родине». Согласись, что больше вероятность возвращения. А так, отправляя людей учиться во ВГИК, тратя какие-то деньги и интеллектуальные на это, ты будешь терять людей. С чего бы вдруг им возвращаться?
Об этом тоже должны думать власть имущие. Понятно, что моим словам многие будут вторить, меня будут фигачить в комментариях и так далее: «Вот, неумейка… Вернулся… И что он там сделал?.. К нам Хабенский приезжает студию открывать! Безруков у нас с женой мирится». А что от этого? Кино не состоит только из актеров, кино состоит из многих людей.
Это настроение не сегодняшнего дня. Я не обижен республикой — люблю и Татарстан, и Казань. Просто, надо смотреть на вещи реально.
Comment section